Вы можете активно пользоваться Uber и AirBnB, но при этом не знать, как называется бизнес-модель, по которой они работают, а в это время специалисты вовсю спорят о том, как на самом деле нужно называть «sharing economy». В издании Atlantic решили разобраться, почему уже закрепившееся название вводит пользователей в заблуждение, и поинтересовались у экспертов, какие есть альтернативы.
Как выяснили исследователи из Pew Research Center, 73% американцев не знали о том, что сервисы по требованию, которые они используют практически ежедневно, принадлежат к sharing-экономике. Из тех, кто говорил, что знает или слышал о существовании подобной бизнес-модели, 40% неверно трактовали термин. В понимании рядовых пользователей, наличие слова «sharing» в названии означает, что в компанию или проект поступают добровольные взносы и пожертвования. При этом, их не смущает, что частичка «economy» теряет смысл, или даже противоречит описанию первого слова.
Так почему же нашумевший экономический тренд обзавёлся таким иррациональным названием? С одной стороны, проблема может быть в самом тренде, который не настолько велик, чтобы на него обратили внимание профессиональные экономисты (и дали ему чёткое определение). Высока вероятность того, что масштабность этой бизнес-модели выдумали СМИ, в погоне за громкими заголовками. Профессор Университета Нью-Йорка Арун Сандарараджан (Arun Sundararajan) считает проблему с названием последствием того, что под «экономикой совместного пользования» подразумевают слишком широкий круг разнообразных проектов, которые между собой могут сильно отличаться. AirBnB, к примеру, это онлайн-платформа для аренды жилья, Uber — поездки по требованию, TaskRabbit — сервис для поиска работы в интернете. Словосочетание часто применяется для обозначения P2P-платформ для лендинга, сайтов краудфандинга с самыми разными схемами монетизации и т.д. Разнообразие источников заработка в повседневной онлайн-речи объединились под одним термином. Профессор описывает их в своей книге «Sharing Economy», которая сейчас готовится к печати.
Назвав книгу именно тем словосочетанием, которое чаще всего употребляют для описания Uber и похожих компаний, автор указывает на тот факт, что количество пользователей сервисов сегодня намного больше, чем количество тех, кто знает (и понимает) сам термин. А это означает, что мы все сейчас находимся в процессе изучения sharing-экономики. Профессор напоминает, что в своё время схожая ситуация была с Twitter, Facebook и LinkdIn — сотни тысяч человек уже активно использовали все функции платформ, но до распространения понятия «социальные медиа» оставались ещё многие месяцы.
Не все считают обозначение неудачным:
«— “Экономика совместного пользования” звучит довольно странно, но этот термин соответствует самой идее: построить новую или параллельную экономику, основываясь на совместном использовании ресурсов, которых по отдельности недостаточно для обеспечения услуги, — говорит Майкл Кусумано (Michael Cusumano), профессор Слоанской школы менеджмента при MIT. — Совокупность таких компаний или платформ и создаёт суб-экономику.»
Однако вопрос о том, как следует называть такие платформы, лежит не в философско-дискуссионной плоскости. Многим не нравится идея того, что стартап, сервис или услуга должны вызывать сострадание и уповать на благотворительность, как можно подумать из-за присутствия слова «sharing» в обозначении. Из-за Uber вот уже почти год проходят массовые акции протеста по всему миру, и даже в Украине, а AirBnB регулярно оказывается в центре скандалов и гражданских исков, — какая уж тут благотворительность?
Даже жирафы в недоумении
Дин Бэйкер (Dean Baker), специалист Центра экономических и политических исследований, однозначно против такого названия:
«— Это частные компании, которые зарабатывают деньги. У них нет ничего общего с понятием “делиться”».
Бэйкер уверен, что многие компании используют репутацию и позитивный образ sharing-сервисов, чтобы избежать прений с регулирующими органами. Последним уже сейчас следует активно модернизировать собственные механизмы контроля, чтобы поспевать за новыми бизнес-моделями и алгоритмами получения прибыли. Яркий пример: продолжительные дебаты по поводу юридического статуса водителей, работающих через Uber и Lyft. Следует их считать сотрудниками компании, со всеми правами, обязанностями и социальными гарантиями наёмных работников, или они должны считаться контрактниками, работающими по договору о предоставлении услуг? Это вопрос активно обсуждается в США, но к единому мнению стороны до сих пор не пришли.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
Пока sharing-компании пребывают на ранних стадиях своего развития, важно урегулировать все правовые отношения, которые влияют на общество. И если термин «экономика совместного пользования» как минимум не точен (а как максимум — губителен для понимания работы бизнеса), то какую же альтернативу предлагают профессионалы? В своей книге Сандарараджан пишет о том, что наиболее точным будет вариант «crowd-based capitalism» (приблизительный перевод — «коллективный капитализм»).
«— Я вижу в современных sharing-стартапах микс компаний XX века с частной торговлей в семейном магазине, образца XVIII века. Это не рынок для бедных, и не традиционная корпорация, вроде сети отелей или железнодорожного перевозчика…. Что-то среднее между ними».
В мозговом центре JPMorgan Chase Institute изобрели свой собственный термин для данного явления — «platform economy». Возможно, это понятие подходит больше, так как объединяет суть Uber (как платформу, в том числе, и для трудоустройства) и суть Airbnb, как платформу для заработка.
Бэйкер, в свою очередь, предлагает вариант «Internet-Based Service Providers». Возможно, его будет нелегко запомнить, зато с экономической точки зрения, такое определение — самое точное.
Внедрение нового термина зависит не только от профессоров экономики, но и от журналистов — они должны совместными усилиями подвести онлайн-аудиторию к нужному названию. Сандарараджан указывает на то, что новое название обязательно должно быть понятным для аудитории, также как сама схема работы компаний нового типа. Ведь никто уже не сомневается, что sharing-компании постепенно внедрятся в экономику большинства развитых государств.
Источник: The Atlantic